Я помню этот день. Это был не первый раз, когда я увидел войну по телевизору — я достаточно хорошо помню, хоть и был ребенком, видеорепортажи о «гуманитарных бомбежках» Белграда, а подростком уже наблюдал за тем, как из-за пробирки со стиральным порошком со страниц моего школьного атласа была стерта одна из стран. Две страны, три страны…
Но первой осознанной, настоящей войной стала война 2008-го года. Про такие дни говорят — «детство кончилось». Мое не вполне закончилось, но оно пошатнулось, как попавшие под залпы «Градов» и «Смерчей» панельные дома; стекла моих «розовых очков» выбило взрывами рвущихся НУРС-ов и фугасов. Я впервые на своей памяти услышал разговоры о том, что может быть, скоро начнется война — большая, настоящая и, по-видимому, последняя. А еще я увидел то, о чем читал лишь в книгах и чему стоило бы оставаться в книгах — оправдание происходящего «животной» природой некоторых людей; обоснования, ради которых один народ был готов физически истребить другой, заняв их дома, их землю, их место. Тогда еще новыми звучали слова про «псевдогосударства террористов» и «пророссийских боевиков»; еще не был придуман обезличивающий термин «колорад» (тогда только начала популяризироваться, как символ, Георгиевская лента). А еще появилось осознание: в мире есть сила, опять поднявшая меч, вложенный в ножны бронзовым солдатом в Трептов-парке. Эта рука была еще слабой, на ней не исчезли метки от инъекций траншей от МВФ, не сошло до конца иноземное тавро, да и мускулы после бездействия атрофировались. Но, как по Лермонтову, «бежали робкие грузины», побросав израильские пулеметы «Галиль» и заглохшие штатовские «Хаммеры» («откуда техника, Зин?»). А на Западе зашептались, что «Барад-дур отстроен и в нем снова есть темный Властелин…» ой, это уже не из Михаила Юрьевича!
Я вот к чему: в войне мало славного и не мне, штатской тыловой крысе, её оправдывать. Но старые и казавшиеся безнадежно неактуальными книги, фильмы и песни повторяли одно и то же: «испытай, завладев еще теплым мечом, и доспехи надев, что почем, что почем» (В. Высоцкий).
Можно взять в руки дедов меч и надеть потрепанную кольчугу, и при этом быть в своем праве — если ты встанешь на пути подбирающимихся к мирным пастбищам волчьей стаи; если приближается ночь и ты — часовой на стене; пастырь, оберегающий человеческое стадо от «тиранов из числа злых людей».
Я — за цивилизованный диалог, плюрализм мнений и вообще за все хорошее против всего плохого. Я — мирный человек. Но роскошь жить в (относительно) мирное время нам с тобой, читатель, дали наши пращуры — мирные люди, которым выпала участь жить в немирное время. И еще есть самый старый выбор из всех — «со щитом или на щите».
