Викинги часто представляются нам, жителям XXI века, как некий народ-воин, где все были готовы сесть на драккар и при первой же возможности отправиться в Вальгаллу, all shiny and chrome. Как было рассмотрено в предыдущей статье цикла, в походы-викинги ходила лишь небольшая часть от населения Скандинавии. Да и не могли викинги все время оставлять дом и хозяйство без присмотра. Как жили исландцы и другие северяне, когда не ходили в набеги и походы?
Устройство дома и хозяйство
Из-за недостатка плодородной, пригодной для проживания и вспашки земли в Скандинавии так и не сложилась деревня. Это особенно видно в средневековой Исландии. Не было здесь и отдельно стоящих ферм. Люди (как и тысячу лет спустя) жили в так называемых “баерах” (baer). Сейчас это слово означает небольшой город; тогда этим словом обозначался большой хутор или несколько находящихся по соседству хуторов. Строили дома в Исландии так же, как на скандинавском полуострове: на каменном фундаменте возводили стены из дерна. Крыша была очень низкой; она часто зарастала травой и на крыше дома могли пастись козы. Такое жилье обеспечивало герметичность от воды и снега и позволяло выжить даже в суровую зиму – при условии, что предусмотрительные хозяева запаслись топливом – дровами и дёрном. В центре хутора находился “длинный дом” (langhus). В “длинный дом” вело два входа, в центре находился открытый очаг – eldhus. Очень остроумным решением древних исландцев было использовать длинные украшенные резьбой сундуки, которые, будучи закрытыми, также могли служить скамьями или лежанками. На специальном возвышении, называемом öndvegur, сидел глава семейства и хозяйка дома, там же могла находиться дорогая резная мебель или небольшой стол для трапезы домочадцев. Столы, как правило, были сделаны разборными. Они собирались исключительно для тризн и пирушек с приглашением большого числа гостей. Это говорит о большом мастерстве древнеисландских плотников и столяров – и о грамотном использовании жилого пространства. Утрамбованный пол из дерна на время пира или иного важного события мог также быть закрыт богато украшенными деревянными панелями – фальшбортами. В “длинном доме” было натоплено, темно, сквозило, плохо пахло. Нам такое жилье показалось бы очень неудобным и стеснённым.
Вокруг “длинного дома” находились разнообразные постройки служебного типа: сараи, амбары, кладовые, кожевенные мастерские, маслобойни или сукнопрядильни. Обязательной постройкой была baðstofa (баня на камнях). Если его было невозможно построить, оборудовался горячий источник: вырезались каменные или деревянные ступени, стены источника выкладывали камнями. Самый известный такой источник принадлежал прославленному скальду, эпикурейцу и эстету Снорри Стурлуссону. Разумеется, присутствовал и туалет типа “сортир”, аналогичный тому, что устроен на любой даче. А вот сарай, где вялился гнилой хаукарль, полоски акульего мяса, находился в отдалении от фермы. Желательно в большом отдалении, в хорошо укрытой приморской долине. Кстати, хаукарль, почему-то считающийся исландским деликатесом, сами исландцы ели лишь от большой бедности и с крайней голодухи.
Юридической границей фермы являлся забор-гардр (garðr). Человек, пересекавший гардр, считался субъектом законов гостеприимства: на гостя не распространялись законы кровной вражды, его не должны были преследовать, а он не должен был вредить хозяевам дома и их семье. Попрание законов гостеприимства считалось тяжким преступлением, как и злоупотребление ими. Разумеется, что на закоренелых берсерков и людей, объявленных вне закона, эти законы не распространялись. Гардр также ограничивал владения бонда или годи. Разумеется, гардры всячески старались передвинуть, размежевав землю в свою пользу. Это становилось предметом множества стычек с применением оружия, а межевые стычки – сюжетом для множества саг. В баере могло проживать до сотни человек – это считая законных и прижитых детей, дядек, родственников, наемных работников и домочадцев, воинов-дружинников, кредиторов, рабов с рабынями и так далее. Несмотря на то, что жизнь в Исландии, по сравнению с остальной Скандинавией была относительно мирной, каждый свободный человек на ферме был хорошо вооружен. Помимо вил, мотыг, топоров, пил, заступов и другого инструмента на любой ферме хранились копья, дротики, луки, сулицы, ножи-скрамасаксы и другое оружие, изготовленное, купленное или добытое в походах. Вообще, способность носить оружие и была знаком дееспособности. Даже женщины были вооружены длинными ножами и могли пустить их в ход. И пускали.
Серые исландские будни
Будни исландского крестьянина моло отличались от будней крестьянина европейского. Крестьянин вставал с первыми лучами солнца – а солнце в Исландии встает очень рано. Перед тем, как позавтракать самому, крестьянин давал корм птице и животным. Съев свой завтрак из скира и каши, бонд и его семья приступали к домашним работам. Маленький Принц Экзюпери встав, проверял свою планету. Исландский бонд первым делом проверял гардур – изгородь вокруг дома: не передвинули ли соседи? не выпали ли из нее камни? не забрел ли во двор берсерк? Если крестьянин жил возле воды, он, обыкновенно, отправлялся рыбачить или бить тюленя. Потом можно было навестить своего соседа или кредитора. Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро! Отправившийся в поле на работы или на хутор к соседу, исландец, обыкновенно, брал с собой нож, лук или дротик, копье, может быть, топор… Считай, выходил безоружным. В поле работали мужчины; они же перегоняли скот, ковали инструменты и оружие, занимались плотницкой и столярной работой. Женщины ухаживали за скотиной и доили её, изготавливали из молока творог, масло и кефир, пряли и красили шерсть. Рабочий день зависел от времени года: весной и летом рабочий день был длиннее, а зимой – короче; впрочем, зимой особенных работ не было. На ужин исландец ел овощной или рыбий суп, представлявший собой густую похлебку. С мукой. Без соли. И без мяса. Мясо нужно для свадеб и похорон – для радостных поводов, короче. Так что сиди и ешь свой квольдмат! Исландцы ели, по современным меркам, очень однообразную пищу. Она насыщала, но и только. Всякую экзотику, вроде гнилого акульего мяса, сырой рыбы и лягушачьих лап начинают есть не от хорошей жизни.
Самые важные работы приходились на осень. Как и в наше время, тогда отлавливали и стригли обросших за год овец и собирали урожай. Во время этого случались стычки и небольшие битвы. Овец метили и клеймили, но это не помогало, и тогда какой-нибудь Ивар “Долгий меч” Сигурдссон и Торвальд “Поцелованный секирой” Халлгримссон начинали меряться копьями, доказывая друг другу, кто из них – бонд крутой, а кто – овцепас простой. Эта традиция в Исландии в целом сохранилась в неизменном виде, лишь копья сменились на пикапы. При этом до битвы дело доходило редко, обычно спорщики ограничивались лишь традиционной исландской дисциплиной “Þú veit hver er ég?” (“Ты знаешь, кто я?”) и обменом гадкими стишками-висами. Пример:
Торвальдова очага Фрейя
Тешится с другом лебедя битвы
Покамест муж луны лба заливает.
Башня рогов венчает клеть мысли
Пустую.
что переводится, как “Жена Торвальда наставляет ему рога с каким-то берсерком, пока тот пьянствует; а он, дурак, и не знает!”. Виса считалась особенно удачной, если за нее пытались убить. Вообще, исландцы любили на досуге хорошую шутку, стих (“прядь”), или, как сказали бы сейчас, “прохладную историю”. Досуг непременно сопровождало распитие спиртных напитков – не в последнюю очередь потому, что других не было! Уважалась способность петь и слагать стихи. До нас тексты исландских песен, к сожалению, с не дошли. Также скандинавы были знакомы с шахматами, настольными играми, любили всякие загадки – вообщем, их досуг был вполне интеллектуальным. В целом, жизнь островитян была трудной, но размеренной – работы в поле и по дому, ловля и охота, торговля и бытовые хлопоты. Лишь изредка праздники и кровная вражда вносили хоть какое-то разнообразие в серые будни.
Брак и вопросы пола
По меркам Европы, жители Исландии и других скандинавских государства были очень раскрепощенными. Они не воспринимали секс и романтические отношения, как что-то запретное и греховное, и любили сам процесс. Однако не стоит думать, что в средневековой Скандинавии имела место некая “сексуальная революция” или вседозволенность. Наоборот, все позволявшиеся “вольности” были строго регламентированы буквой закона и подкреплены логикой разложения родоплеменного общества.
“Узаконенные” отношения мужчины и женщины, имели несколько форм: брак, сожительство и владение наложницей. Брак, за неимением священников, заключал местный годи. Замужнюю женщину можно было узнать по заколотым волосам и связке ключей от дома, носившейся на поясе. Сразу видно, не какая-то ирландская марамойка, а хозяйка дома, хусфрея (húsfreya). Обычно браки заключались ради выгоды и с целью объединения двух родов, как это было и в остальной Европе. Отличие было в том, что будущей невесте полагалась определенная свобода в выборе суженного. Она, разумеется, диктовалась ни какой-то там “любовью” (“Кака така любовь?”), а необходимостью: взаимная симпатия облегчала последующий быт и способствовала зачатию детей. Добрачная чистота и девство от супругов не требовалось и никем не проверялись. Более того, молодые могли какое-то время жить вместе, вести совместный быт – разумеется, с согласия родителей жениха и невесты. Это опять-таки, было целиком обосновано прагматикой – пара могла “притереться” друг к другу, узнать, можно ли положиться друг на друга при ведении совместного хозяйства. Несмотря на такую внешнюю простоту, в сагах отношения мужа и жены описываются очень идеализированно и целомудренно. Это опять-таки продиктовано не какими-то высокими нравами (ими и не пахло), а интересами рода: нельзя выставить в дурном свете своих или чужих родичей, начав лезть к ним в спальню.
Сожительство мужчины и женщины допускалось, но сожители не были защищены в правовом отношении. Их хозяйство считалось раздельным, а дети не имели права наследовать имущество своего отца. Оформить sambuð (“совместное хозяйство”), как сейчас, было нельзя. Причиной этого была банальной: земля, скот и инвентарь не должны были уходить из семьи. Узаконить детей, рожденных в гражданском браке, было очень проблематично, но прецеденты были. Закон делил детей на skilgetinn (рожденные в законном браке) и на óskilgetinn и laungetinn (бастарды).
Наиболее бесправны в отношении закона были наложницы. Они, как правило, были ирландскими рабынями (þrelir, “трелы”). Так как они не являлись людьми, а имуществом своего господина, последний мог распоряжаться ей, как заблагорассудится. Бонд мог приказать женщине-трелю стать своей наложницей, предложить её другому в знак гостеприимства, подарить её, продать и т.п.. Секс с наложницей не считалась изменой, но это, видимо, не спасало викингов от скалок, сковород и прочих тяжелых предметов, которые могла применить приревновавшая супруга. С другой стороны, как в большинстве рабовладельческих обществ, рабынь старались не калечить и не убивать. Кроме того, рабыни знали, что благосклонный господин может защитить, озолотить и в обмен на хорошую службу даже подарить тебе свободу. Особой честью для рабыни считалось лечь в курган или на погребальную ладью вместе с господином. Перед тем, как умертвить девушку, его хорошенько поили и кормили, а товарищи покойного по очереди вступали с ней в половую связь.
Как ни парадоксально, при значительной, по сравнению с христианской Европой, вариативностью сексуальных отношений (от открытого брака до владения наложницами), измена (как женатого мужчины, так и замужней женщины) всегда считалась тяжким преступлением. Она могла привести к топору в голове, кровной вражде, хольмгангу (судебному поединку), отчуждению имущества и прочим неприятным вещам. При этом, еще раз повторюсь, забавы с трелами изменой не считались. Измена может быть только с другим человеком, а рабы – это не люди.
Строгим табу было сексуальное насилие и принуждение женщины к сексу. Опять-таки, это не распространялось на поведение викингов в походах (христианки, как и рабыни – это не люди). Но принуждение свободной женщины, дочери бонда, к сексу, насилие над ней и ее достоинством считалось дикостью. На насильника не распространялась защита закона, его могли искалечить, убить, изгнать, разорвать конями, утопить в нужнике или сжечь заживо в его доме. Хуже насильника для древних скандинавов мог быть только насильник-гомосексуалист. Да и вообще открытых гомосекуалистов обычно вешали на ближайшем ясене, священном дереве Одина. Свои отношения гомосексуалистам приходилось скрывать, потому что фантазия на расправы у викингов была очень богатой. Среди викингов гомосексуализм процветал в основном в “творческой среди”; сохранились шутливые саги о скальдах, полные полунамеков о природе их отношений. А вот где гомосексуалистов не было, так это в воинских дружинах. Походы и так очень опасное дело, чтобы еще ждать от товарища удара копьем пониже спины!
В случае развода, муж с женой не “выпадали” из клана. Нажитые в браке дети все равно считались остальными родственниками за “своих”. Родственники бывшего мужа часто помогали таким детям, воспитывая их и играя роль “дядек”. Разведенная жена могла даже отсудить на тинге детей и часть имущества мужа, особенно, если удавалось доказать, что он был жесток и несправедлив к ней. Вообще, правовой статус женщины был четко закреплен в обществе – она могла вести хозяйство и дело мужа, если тот торговал или уходил в поход, либо в случае потери дееспособности. Это не было некой “победой феминизма”. Просто если чья-то жена подвергалась унижению или если с ней поступали нечестно, позор таким образом навлекался на весь род. Тем не менее, подобное отношение было передовым по меркам раннесредневековой Европы. Женщина обладала определенным статусом в обществе. Богатых женщин иногда даже хоронили с оружием. Неизвестно, были ли захороненные таким образом женщины воительницами, либо это было знаком их положения в скандинавском обществе.
Одежда и платье
Повседневная одежда была простой и не имела украшений. Она была сугубо утилитарны и шилась с тем, чтобы ее можно было спокойно “угваздать” на разных полевых и домашних работах. Особое предпочтение отдавалось вещам из шерсти – их легко было стирать. Исландцам были знакомы ювелирные украшения: застежки-фибулы, браслеты, кольца и серьги. Очень уважались ювелиры, умевшие гранить драгоценные камни и работать с серебром и золотом. Красители для одежды и платья были, в основном, растительного происхождения. Особенно любимы были черный, красный и синий цвет, пастельные цвета. Мужчины одевались в штаны и рубахи, в качестве верхней одежды носили теплые плащи; женщины носили длинные шерстяные юбки и шали.
Транспортные средства
Основным транспортным средством исландца была лошадь местной породы. По-видимому, они выведена путем скрещивания саксонских и скандинавских лошадей с ирландскими пони. Хотя исландские лошади способны ходить даже по обломкам базальта и обсидиана, обойтись без дорог было невозможно – любая лошадь может сломать ногу. Более того, дороги приходилось поддерживать в рабочем состоянии – осенние дожди могли уничтожить дорогу за один сезон. Дороги укрепляли дерном и где возможно – камнями. Для перевозки грузов использовались телеги, в зимнее время – сани. И те и другие украшались резьбой и рисунками. Лодки и корабли для рыбной ловли и транспортировки почти не использовались – исландцы очень быстро вырубили весь свой лес и с древесиной на острове было напряженно. Из-за этого исландцы могли заниматься лишь прибрежной ловлей, не отходя далеко в море. Лангскипы и драккары были, в основном, “привозные”, заложенные корабелами в Дании и Норвегии. Владение кораблем любого водоизмещения, таким образом, была мерилом достатка и успеха его владельца. Прибытие торгового кнорра из Дании или Норвегии, или возвращение дружины на драккаре всегда было большим событием, вроде ярмарки на материковой Европе.
Источники:
Буайе Р. Средневековая Исландия. М.: Вече, 2009 г.
Гуревич А.Я. Избранные труды. Древние германцы. Викинги. СПб., Издательство Санкт-Петербургского университета, 2007 г.
Восточная и Северная Европа в средневековье. М., Издательство Университета Дмитрия Пожарского, 2001.
Сойер П. Эпоха викингов. СПб., 2002 г.
