Война не заканчивается с последними залпами орудий и подписанием акта о капитуляции. После любой войны победителям нужно восстановить разрушенные дома, отловить дезертиров, перебежчиков и пособников разбитого врага, изъять всё «эхо войны», оказавшееся в не тех руках, отстроить разрушенное и попытаться как-то жить дальше. Великая Отечественная война продлилась четыре года. Ликвидация последствий этой войны заняла гораздо больше времени. «Рогатая смерть» На Балтике минная война фактически продолжалась до 1957 года. Именно столько потребовалось, чтобы снять все мины, поставленные немцами в Финском и Рижском заливах, на Кронштадтской банке, в дельте Невы и в других частях Балтики. Война кончилась, а суда-тральщики продолжали получать повреждения и идти на дно из-за мин. Гибли моряки-минеры. Фактически, минная блокада Ленинграда была снята только 5 июня 1946 года, когда были пробиты минные поля, открывшие «морские ворота» северной столицы для безопасного судоходства. Морские мины уничтожали по-разному. Закрепленные и плавающие мины уничтожались тральщиками Балтийского флота, легшие на грунт поднимали при помощи земснарядов; выброшенные на берег мины уничтожались сапёрами. В наше время немногие сохранившиеся мины времен войны, из-за времени и коррозии чаще классифицируются, как «взрывоопасные предметы». Они вряд ли могут пустить современный корабль ко дну, но всё равно представляют опасность для судоходства. Их также поднимают при помощи земснарядов и уничтожают дистанционно, с помощью крупнокалиберных винтовок, морских полуавтоматов и автоматов. Особо глубоко залегающие неразорвавшиеся мины, которые невозможно поднять земснарядами, уничтожают водолазы-минёры. Сейчас Балтика безопасна для судоходства.  

На Западном фронте мины представляли не меньшую проблему. Сразу после войны, из-за плотного минирования как силами антигитлеровской коалиции, так и держав Оси, была затруднена навигация через Ла-Манш, вдоль побережья Дании и Норвегии. С целью ликвидировать эти минные поля была в июне 1945 года была создана особая флотилия, в которую преимущественно вошли захваченные суда Кригсмарине с экипажами из немецких военнопленных. Нельзя не упомянуть бюрократический казус: Как не парадоксально, до 1946 года некоторые немецкие соединения, части и рода войск (включая Кригсмарине) не были расформированы. История умалчивает о жертвах среди «дойче матрозе», занятых этим неблагодарным делом. Осторожно, мины! Разминирование после войны включало в себя не только снятие и подрыв противопехотных и противотанковых мин. Также нужно было извлечь неразорвавшиеся артснаряды, винтовочные и ручных гранаты, минометные и реактивные мины, авиабомбы, сигнальные ракеты и пиропатроны. Почти сразу был исключена возможность привлекать для этой задачи немецких военнопленных. Основная тягота «минной войны» на территории Советского Союза, Польши, Болгарии и Румынии легла на плечи солдат Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Вообще, СССР был единственной державой-победительницей, не использовавшей военнопленных держав Оси для разминирования. С сухопутными минами удалось справится быстрее, чем с морскими. К 1949 году на территории СССР и стран Восточной Европы, в целом, не осталось значительных минных полей. Задачу сапёрам упростило то, что Вермахт оставил подробную учётную документацию. Но это не значило, что можно было просто прийти на минное поле и разминировать его.

Особенно неприятной была противопехотная мина S-Mine 42 образца 1942 года. Мина имела деревянный корпус и небольшое количество взрывчатого вещества. Металлоискатели её «не видели», собаки также часто пасовали перед такой миной. В поиске таких мин оставалось полагаться лишь на выучку, хладнокровие и интуицию сапёра. Кроме того, немецкие минеры часто устанавливали мины на неизвлечение. Их оставалось только подрывать. На это уходило больше времени. А пока шло время, на минах подрывались мирные люди… Кроме того, большой проблемой оставались неразорвавшиеся снаряды — разумеется, никаких карт, подсказывающих, где искать тот или иной снаряд, не было. Больше всего от неразорвавшихся авиа- и артснарядов, неразорвавшихся гранат страдали дети и подростки. Любопытство часто стоило им жизни. Неразорвавшиеся снаряды до сих пор изредка находят в России, на Украине, в Беларуси, Польше и в странах Прибалтики. И, к сожалению, они до сих пор уносят человеческие жизни. Война националистов со своим народом Начиная с 1943-44 годов, советские войска вели борьбу не только с отступающим Вермахтом и армиями стран-сателлитов Третьего Рейха, но и с различными подпольщиками и националистами. Умело подогреваемые пропагандистами Третьего Рейха, националистические группировки подняли свои головы от Средней Азии и Кавказа до стран Прибалтики, Западной Белоруссии, Польши и Украины. Можно как угодно относится к этим людям и пытаться их героизировать, но согласно букве закона, их действия можно обозначить лишь двумя словом: терроризм и бандитизм. Из всех представителей ненавистной советской власти, повстанцы и «лесные братья» почему-то предпочитали избирать своей целью семьи партийных деятелей и сотрудников органов. На Северном Кавказе, в Казахстане и среднеазиатских республиках вновь возникла проблема басмачества, о которой забыли как о страшном сне уже в 20-х годах. Там национализм дополнялся хорошо знакомым религиозным фундаментализмом ваххабитского толка. На Кавказе борьбу с бандитизмом затрудняли пережитки средневековья в виде куначества, кровной мести и родо-племенных отношений. Националисты не только совершали налеты, карательные акции и теракты, но и пытались сорвать призыв в РККА (во время Великой Отечественной войны), пособничали с врагом и занимались обыкновенным разбоем. До своей капитуляции, Третий Рейх поддерживал и «подкармливал» организации националистов. Это вполне укладывалось в «План ОСТ». Предполагалось, что после окончания войны, та часть Советского Союза, что не будет разделена на рейхскомиссариаты, должна была превратится в собрание государств-лимитрофов, объединенных ненавистью и подозрительностью к друг другу. С отдельными группировками националистов советская власть боролась до 60-х годов. «А теперь Горбатый!» Наравне с «политическим бандитизмом», большой проблемой в послевоенном Союзе стал уголовный бандитизм. Многие пособники, полицаи и уголовные преступники после войны были амнистированы, либо выпущены из мест заключения досрочно. На руках оставалось не просто много, а очень много исправного огнестрельного оружия — винтовок, автоматов, карабинов и пулемётов. Бандиты, чье поголовье в межвоенные годы было изрядно сокращено ОГПУ, обрели второе дыхание. Особенно плачевной была ситуация в Ленобласти, на юге России и в Средней Азии. Для борьбы с бандитизмом приходилось привлекать даже строевые части и проводить полноценные войсковые операции. На это же время пришлась так называемая «Сучья война». Так неофициально назывался конфликт между уголовными преступниками разных формаций. Суть конфликта была в том, что по так называемым «воровским понятиям» (законам преступного мира), преступники не могут иметь никаких добровольных сношений с представителями власти — в том числе, служить в войсках и работать в оборонной промышленности. Вопреки стереотипу, «ссученным» мог быть признан не только преступник, побывавший на фронте, но и просто арестант, сотрудничающий с лагерной администрацией. Ситуацию с уголовным бандитизмом удалось выправить лишь к началу 50-х годов. Все воссоздать из развалин возможно Самым тяжелым и видимым «эхом войны» были огромные потери среди гражданского населения и критическая нехватка здоровых мужчин. Как гласила «Памятка немецкого солдата», “У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание, убивай всякого русского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик. Убивай, этим самым спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее своей семьи и прославишься навек”. Вот они и прославляли… Не все угнанные в плен и ставшие остарбайтерами, вернулись на Родину. Многих просто не смогли найти. Многие не родились, потому что некому было их родить. Потребовалось 70 лет, чтобы Россия и страны бывшего Союза смогли вылезти из «демографической ямы», куда её загнал Третий Рейх. Современная цифра жертв со стороны Советского Союза в Великой Отечественной войне — 27 миллионов человек — основана на экстраполяции и учёте «избыточной смертности». Научное сообщество предлагало и другие цифры: 7, 8, 20 миллионов, 40… Говоря по простому, учёные до сих пор не могут сосчитать эту страшную цифру. Иногда не справляется даже статистика. Помимо человеческих жертв, страшному разрушению подвергся жилищный фонд и материальное имущество Страны Советов. Многие населённые пункты просто перестали существовать. Древние русские города — Великий Новгород, Псков, Смоленск — пришлось восстанавливать буквально из ничего. Они были размолоты в щебень. Всерьёз говорили о невозможности восстановить пригороды Ленинграда, дворцы Петродворца (нын. Петергоф), Пушкина, Павловска, Гатчины. Всего фашистами было уничтожено 1,700 городов, 70 тысяч деревень, 32 тысячи фабрик и заводов, 100 тысяч колхозов. И конечно, война не окончена для членов поисковых отрядов и добровольцев, пытающихся выяснить судьбу без вести пропавших красноармейцев и краснофлотцев; для волонтеров патриотических движений, призванных сохранить память об этой страшной войне.