В статье, приуроченной к 3 декабря — Дню Неизвестного солдата — наша редакция поделилась информацией о воинской судьбе Александра Малея (Малеева). Имя этого человека стало для русских соотечественников в Исландии синонимичным со словом «Неизвестный солдат». Мы обещали рассказать больше о пароходе «Фридрих Энгельс» — корабле, на котором матрос-краснофлотец А.Малей служил коком. Найденный нами текст хорошо отражает реалии службы на борту гражданского судна, переделанного для несения конвойной службы в составе конвоев PQ (Архангельск и Мурманск) и QP (т.е. обратных, в подконтрольные Британии и США союзные порты). КООРДИНАТЫ НЕИЗВЕСТНЫ (К 35-летию героического рейса теплохода «Фридрих Энгельс» из США в порт Диксон) А. ДОБРОУМОВ, бывший четвертый механик теплохода «Фридрих Энгельс» «Морской флот», 1977, №6, с.10-12 На фоне северо-атлантических и арктических союзных конвоев в годы войны одиночные плавания судов были малозаметными. Однако по ряду причин, практика одиночного плавания существовала. Суда, скорость которых превышала надводную скорость немецких подлодок, в районах, где исключались действия немецкой авиации и надводных кораблей, совершали переходы самостоятельно. Так, например, известные лайнеры «Куин Елизабет» и «Куин Мери», окрашенные в светло-шаровый цвет, тридцатиузловым ходом поочередно пересекали Северную Атлантику, имев на борту по одной пехотной дивизии, которые высаживали на Британских островах. Правда, ходили они по курсам, заранее расчищаемым поисково-истребительными противолодочными соединениями. Впрочем, таких судов было немного, и использовались они для особо важных перевозок. Недостаток в тоннаже, остро ощущавшийся в первые годы войны, заставлял использовать значительный контингент устаревших, или нуждавшихся в ремонте тихоходных судов. Включаемые в тихоходные, со скоростью 7,5 узла, конвои такие суда (преимущественно паровые) со своими изношенными машинами и котлами, зачастую работавшие на некачественном угле, в ряде случаев не выдерживали скорости заданной конвою и отставали от него через несколько дней пути. А это означало почти верную гибель, так как движение конвоя становилось известным противнику. В особенности это относилось к арктическим конвоям и, главное, к отрезку пути на меридианах Шпицбергена, островов Медвежий, Надежды и мыса Нордкап — «огненному коридору», как называли его моряки, усиленно контролировавшемуся всеми родами фашистских ВМС. В марте 1942 года здесь был потоплен советский пароход «Ижора», отставший от конвоя QP-8. Подобные суда, при известных обстоятельствах, имели больше возможностей добраться до порта назначения, проходя этот район в одиночном плавании. Прижимаясь к кромке паковых льдов, идя в тумане или под покровом полярной ночи, ложась в дрейф при штормовых погодах и делая остановки при благоприятных условиях для ремонта механизмов, они часто проходили незаметно для патрулирующих самолетов, подлодок и надводных кораблей противника. Порою, также незаметно, они погибали… И все же потери были меньше, чем можно было ожидать. В одиночном плавании, через «огненный коридор» в восточном направлении шли также и те советские суде, чьи грузы не могли ждать окончания формирования очередного конвоя. Первым из таких судов был теплоход «Фридрих Энгельс». Известно, что после разгрома конвоя PQ-17 в июле 1942 года Британское Адмиралтейство приостановило движение арктических конвоев до наступления зимнего времени. Правда, в сентябре был направлен конвой PQ-18, тоже понесший значительные потери, а затем проводка конвоев возобновилась только в декабре. В августе 1942 года в Хваль-фьорде (Исландия), главном пункте формирования арктических конвоев, собралось большое количество судов с грузами для Советского Союза. Среди них было и несколько наших судов, в том числе «Сухона», «Декабрист» и «Сталинград», которым в дальнейшем не суждено было дойти до родных берегов, а также теплоход «Фридрих Энгельс» и пароход «Беломорканал», пришедшие из США с очередным конвоем в конце июля. Эти два судна имели грузы для советских заполярных портов. Необходимость доставки грузов до ухудшения ледовой обстановки в Карском море предопределило решение Наркомморфлота направить эти суда в одиночное плавание. Первым должен был выйти «Фридрих Энгельс» под командованием К. Касьянчука, а через несколько дней — «Беломорканал». Для подготовки к рейсу «Фридрих Энгельс» был переведен в конец Хваль-фьорда, где на якорной стоянке находилось крупное соединение английского флота с флагманским кораблем линкором «Дюк оф Йорк». Здесь «Фридрих Энгельс» был перекрашен в белый цвет, трудно различимый в тумане. Предполагалось, что курс судна будет проходить у кромки паковых льдов, где в это время года господствуют туманы. Дальнейшие указания находились в запечатанном пакете, переданном капитану английским военно-морским командованием. Было доставлено необходимое снабжение. Боеприпасы, включавшие партию глубинных бомб, усилили вооружение «Фридрих Энгельса», состоявшее из шести «эрликонов», зенитной трехдюймовой и четырехдюймовой пушек. Английское командование прислало любезное приглашение посетить линкор «Дюк оф Йорк», и часть комсостава, во главе с капитаном Касьянчуком, побывала на корабле, где была тепло встречена его офицерами и командой. Видимо, англичан очень интересовала предстоящая попытка прорыва одиночным судном непреодолимой, по их мнению, в это время года блокады. Здесь нужно сказать, что среди арктических конвоев, следовавших в восточном направлении, всегда были гораздо большие потери, чем в конвоях, идущих на запад из советских портов. Конечно, для немецкого военно-морского командования уничтожение судов с грузами было более важной целью, чем нападение на суда, шедшие в балласте, но дело не обходилось и без фашистской агентуры, действующей в Исландии и сообщавшей о выходе конвоев. Линкор «Дюк оф Йорк» находился в Исландии как противодействующая сила фашистскому линкору «Тирпиц», который базировался во фьордах Северной Норвегии. Это был один из пяти новых линкоров типа «Кинг Джордж У». Уступая «Тирпицу» в водоизмещении (35 000 тонн против 45 000) и мощности орудий главного калибра (14 дюймов против 16|, к Дюк оф Йорк» значительно превосходил «Тирпица» в скорости, дальнобойности и скорострельности артиллерии, имел лучшее радиолокационное оборудование. Поэтому дуэль на предельных дистанциях между этими кораблями закончилась бы не в пользу «Тирпица». Но дуэль, как известно, не состоялась. Более того, за все время своего нахождения на ключевых позициях движения арктических конвоев эти два корабля не сделали ни одного боевого выстрела. По выражению английских моряков эти два «больших жирных пса, не выходя из своих будок, пугали друг друга», что, видимо, устраивало обе стороны. И вот подготовка к рейсу закончена. С парохода «Декабрист» были переведены два человека для доукомплектования команды теплохода «Фридрих Энгельс». В качестве дублера капитана Касьянчука прибыл находившийся в Англии известный ледовый капитан Ушаков. Вечером 9 августа «Фридрих Энгельс» снялся с якоря и медленно пошел к выходу из Xваль-фьорда мимо десятков союзных судов, стоящих на якорях. На многих судах собравшиеся на палубах и мостиках команды приветствовали проходивший «Фридрих Энгельс». Это было приятно, но одновременно внушало тревогу, что предстоящий рейс получил нежелательно широкую известность. Сопровождаемый присоединившимся английским корветом теплоход обогнул западное побережье Исландии и взял курс на север. Утром 11 августа суда вошли в плотную пелену тумана, резко упала температура воздуха, зашуршал у бортов мелкобитый паковый лед. Где-то за кормой послышались прощальные гудки невидимого в тумане труженика-корвета, и, ответив ему, «Фридрих Энгельс» начал свое одиночное плавание… Вскоре «Фридрих Энгельс» должен был выйти из зоны льдов, спустившись южнее, так как скорость судна, шедшего хотя и в слабом, битом льду, снизилась с 10 до 6 узлов. Туман и здесь был устойчив с периодическими прояснениями не более часа. Прекрасна Арктика летом. Бледно-голубое, бездонное небо и чистый сверкающий воздух, пронизанный отражением солнечных лучей от близких льдов. Но нас не радовало чистое небо. Туман, столь неприятный для моряков в мирное время, теперь был для нас надежной защитой. «Фридрих Энгельс», окрашенный в белый цвет, шел в тумане как под шапкой-невидимкой. Иногда пелена тумана, хотя и большой плотности, была невысока, и с салинга просматривалось небо. На третий день капитан вскрыл пакет, полученный от английского военно-морского командования перед выходом судна. В нем указывался порт назначения — остров Диксон, маршрут следования — северная оконечность Новой Земли — мыс Желания. Были также прогноз погоды на ближайшие дни по курсу следования и предупреждение о необходимости держаться как можно ближе к южной оконечности Шпицбергена. С первых часов автономного плавания на судне были выставлены усиленные посты наблюдения, у орудий дежурили свободные от вахт номера расчетов. Запрещалось производить какой-либо шум на палубе, бросать за борт нетонущие предметы, откачивать за борт воду из машинных льял помимо фильтра-очистителя. И, надо сказать, что эти незамысловатые устройства, устанавливаемые в тридцатых годах на судах постройки ленинградской Северной верфи, надежно выполняли свое назначение в условиях военного времени, когда оставление судном масляных пятен грозило большими неприятностями, чем штраф. После прохода меридиана острова Ян-Майнен, идя в тумане, мы несколько раз слышали гул самолетов. Иногда на поверхности моря попадались различные, заставляющие настораживаться, предметы: картонная тара, бутылочные ящики, упаковочная стружка. Когда эти предметы казались недавно выброшенными за борт, стопорили машину и старались уяснить обстановку, а вся команда занимала места согласно боевому расписанию. Не буду утверждать, что этот рейс был опаснее следования в составе конвоя в этих широтах и в это время года. Обнаружить пробирающееся в зоне тумана одиночное судно было труднее, чем растянувшийся на много миль конвой. Немаловажным фактором являлось и то, что «Фридрих Энгельс» был первым судном, открывшим так называемое «движение по каплям», и это обстоятельство было тактическим сюрпризом для немецких ВМС. И все же чувство неопределенности тревожило команду. «Как в очереди на прием к зубному врачу», — сказал судовой токарь Краснокутский, ныне капитан-дальневосточник. Капитан Кирилл Васильевич Касьянчук — превосходный судоводитель, наделенный вполне реальным «шестым» чувством, обладал удивительно ровным, общительным характером, доброжелательностью, неистощимым оптимизмом и юмором. Пройдя трудную морскую школу от матроса РОПИТа до капитана дальнего плавания Балтийского пароходства, Касьянчук отлично знал палубные работы, не упускал случая поработать кистью, свайкой, иглой, справедливо считая личное участие командира в повседневном труде — лучшим методом воспитания команды. Его периодические обходы судна были лишены официальности и часто предпринимались не столько для проверки технического и санитарного состояния, которое всегда находилось на должном уровне, сколько для поддержания постоянных контактов с каждым членом экипажа. Спартански нетребовательный в быту, Касьянчук пренебрежительно относился к условиям личного комфорта, строго придерживаясь порядка, санитарии и гигиены и не пользовался капитанскими «привилегиями», не предусмотренными Уставом. Капитан Касьянчук обладал и большим мужеством, что доказал, бросившись с высоты ходового мостика в ледяную воду исландского фьорда за упавшим за борт и потерявшим сознание матросом. Начитанность Касьянчука делала разговоры с ним интересными и поучительными. Все это импонировало команде, крепило чувства уверенности, долга, повышало инициативу в исполнении обязанностей и создавало дух настоящего морского товарищества. Хорошим капитаном и не менее хорошим человеком остался в памяти знавших его Кирилл Васильевич Касьянчук. На шестой день пути стала ощущаться близость земли — южной оконечности Шпицбергена. Стал гуще и сырей туман, появились стайки маленьких уток-нырков. Судно вступило в наиболее опасную часть своего пути. Прошло несколько часов, в течение которых «Фридрих Энгельс» периодически делал остановки для промера глубин, и непроницаемая пелена тумана стала редеть, а в 13.00 резкие звонки «аларма» бросили всю команду по ее боевым постам. Сквозь дымку рассеивающегося тумана, в нескольких милях на траверзе левого борта просматривались смутные очертания какого-то судна, быстро принимающие четкий силуэт военного корабля — сторожевика или миноносца. Вражеский корабль, замедлив ход, занял положение под углом 45° к курсу «Фридриха Энгельса» и несколько сократил расстояние. В бинокль были видны артиллерийские расчеты. Радист И. Колодей перехватывал интенсивный обмен кодированными радиограммами между кораблем и неизвестными рациями. В течение получаса оба судна шли неизменяющимися курсами с наведенными друг на друга орудиями. Почему командир немецкого корабля не открывал огонь! По-видимому, он был несколько растерян, обнаружив на длительное время бездействующих коммуникациях одиночное, хорошо вооруженное, окрашенное в необычный для военного времени цвет судно, и запрашивал у начальства инструкции на дальнейшие действия. Это промедление избавило «Фридриха Энгельса» от серьезных неприятностей. От зеркальной поверхности моря начали отделяться клочья тумана, они разрастались и соединялись, образуя сперва невысокий, но быстро растущий слой. Вот уже видна только мачта вражеского корабля, а еще через несколько минут и «Фридрих Энгельс» был накрыт густым туманом. В этот момент капитан Касьянчук дал стоп машине. Конечно, будь вражеский корабль оборудован локатором, туман превратился бы для теплохода в ловушку. Спустя час, мы дали ход, взяв курс на север и сбросив для дезориентации противника несколько дымовых шашек. По воле случая туман на этот раз оказался устойчивым. Не менее 6 часов «Фридрих Энгельс» шел в безопасности. А когда туман рассеялся, горизонт был чист. Гитлеровский патруль потерял наш след. Интересно, что все последующие дни «Фридрих Энгельс» шел при ясной погоде. Достигнув мыса Желания, где согласно инструкции следовало дать сообщение о завершении перехода, «Фридрих Энгельс» лег в дрейф в непосредственной близости, стараясь флажными сигналами и гудками привлечь внимание зимовщиков станции. Но берег, с хорошо видными двумя-тремя домиками и радиомачтой, оставался безлюден. Как стало известно позднее, немногочисленные обитатели станции, при виде неожиданно появившегося вооруженного судна, ушли в горы. Прекратив попытку связаться с берегом, судно взяло курс на остров Диксон. В Карском море команда почувствовала себя в родных, безопасных водах. Люди, многие дни проводившее свои подвахтенные часы на постах наблюдения и у орудий, подложив под головы каски и спасательные жилеты, теперь отдыхали. Могли ли мы знать, что из норвежского Альтен-фьорда уже выходит карманный линкор «Адмирал Шеер», а в недалеком будущем, до сих пор мирные воды Карского моря станут районом ожесточенной борьбы с фашистскими подлодками! Ранним утром 24 августа «Фридрих Энгельс» ошвартовался у причала порта острова Диксон. Рядом стоял, готовящийся к отходу, военизированный ледокольный пароход «А. Сибиряков», далее — вооруженный одной 71-мм пушкой пароход «Революционер» и пароход «Кара». На рейде, против острова Конусный, стоял военизированный ледокольный пароход «Дежнев». Через несколько часов было получено телеграфное сообщение от И. Д. Папанина, руководившего тогда морскими перевозками на Севере, который поздравлял экипаж «Фридриха Энгельса» с успешным завершением рейса «по прорыву блокады». Опережая рассказ, скажу, что экипаж теплохода был награжден грамотами и знаками Нарком Морфлота. Капитан Касьянчук увеличил список моряков советского торгового флота, награжденных орденами Великобритании, получив «Крест за боевые заслуги». Основная часть груза «Фридриха Энгельса» предназначалась к доставке в Игарку. Закончив выгрузку на Диксоне, судно стало готовиться к отходу. В это время прибыл дежурный по порту и сообщил капитану о потоплении неизвестным рейдером ледокольного парохода «А. Сибиряков», накануне ушедшего к проливу Вилькицкого. Ускорив отход, мы совершили переход в Игарку. Спустя 2—3 дня туда пришел и пароход «Революционер», от команды которого нам стало известно о нападении «Адмирала Шеера» на Диксон.Сделав рейсы по линии Игарка — Диксон — Дудинка, «Фридрих Энгельс» в третий раз зашел на Диксон, где взял на борт несколько тяжело раненных матросов из команды «Дежнева», выдержавшего бой с «Адмиралом Шеером». Затем во главе небольшого каравана судов (из которых мне запомнились «Кузнец Лесов» и «Селенга»), пришедшего с востока, «Фридрих Энгельс» пробился через уже образующиеся льды к Югорскому Шару и под конвоем сторожевых кораблей в октябре пришел в Архангельск. Здесь уже стоял «Беломорканал», завершивший свой одиночный рейс. Следуя тем же курсом, он встретил немецкую подлодку в надводном положении и, уходя от нее, в тумане наскочил на рифы острова Надежды, повредив днище под 1-ми 2-м трюмами. Уже находясь в Карском море, «Беломорканал» принял сигнал бедствия «А. Сибирякова». Чтобы избежать встречи с рейдером, капитан Куницкий изменил курс и повел судно в зону льдов, куда гитлеровские моряки заходить боялись. В зиму 1943 года мне пришлось видеть «Беломорканал» стоящим в ремонте в одном из бруклинских доков Нью-Йорка. Судя по повреждению днища, весь долгий путь, от острова Надежды до Амбарчика, Архангельска и Нью-Йорка «Беломорканал» совершил на деке междудонного танка № 1. В Архангельске, в ожидании формирования очередного конвоя, мы узнали о гибели в одиночных плаваниях парохода «Декабрист» и танкера «Донбасс». А теперь о гибели парохода «Ижора» (капитан Белов), о чем упомянуто в начале этого рассказа. «Ижора» была единственным потерянным судном в конвое QP-8, вышедшим из Мурманска 1 марта 1942 года и отставшим от конвоя на четвертые сутки пути. Она была расстреляна немецкими эсминцами — авангардным боевым охранением линкора «Тирпиц», вышедшего на перехват конвоя PQ-12, двигавшегося в это время в восточном направлении. Советские моряки успели дать открытым текстом радиограмму о координатах и характере нападения. Эту радиограмму приняли не только суда конвоев PQ-12 и QP-8 (в том числе и теплоход «Фридрих Энгельс», шедший в конвое QP-8), но и английские радиостанции. По приказу Адмиралтейства конвой PQ-12 изменил курс, избежав этим неминуемого разгрома. Гибель старой «Ижоры» и ее экипажа, до конца выполнившего свой долг, навсегда останется в истории военных дней советского морского торгового флота.